Лучше бы я был садовником
Здравствуйте Александр Васильевич!
Меня зовут Вова, я из Украины, город N. 19 лет мне. Хочу поделиться с вами историей моей жизни и сложностями, с которыми я столкнулся. Я вырос без отца, с мамой. В 3 года мои родители развелись, папа уехал, и я остался с матерью. Рос я очень болезненно и имел кучу фобий. Многого боялся и многим болел, а сложности с семьёй только усугубляли ситуацию. Ни дедушек, ни бабушек у меня не было. Дедушку по маме я не видел вовсе, а бабушка умерла, когда мне было 3. С дедушкой и бабушкой по папиной линии я почти не общался. Были точечные визиты, чтобы проведать их, и всё. Когда мне было где-то 10, умерла бабушка, потом вскоре следом и дедушка. Я был поздним ребёнком, моя мама забеременела мною, когда ей было почти 40 лет. Она много работала, чтобы прокормить нас. И уже где-то к её 50-ти годам мне нужно было заботиться и помогать ей. Хотя по своей натуре моя мать была очень весёлым и позитивным человеком, я часто видел, как она тихо плакала. Тогда я ещё ничего не понимал и думал, что это временные будничные расстройства, связанные с работой или ещё чем-то. Её позитивность была своеобразной маской для социума, а приходя домой и уединяясь со своими мыслями, она становилась собой.
Шли годы и уже к 13–14 моим годам состояние её здоровья сильно ухудшилось. В этом возрасте у меня не было ещё того понимая, которое я должен был иметь по отношению к своей маме. Во многом я должен был ей помогать, но я этого не делал. Проще говоря, был очень вредным и наверно даже в некоторой мере озлобленным. Она начала лежать в различных больницах, где её пичкали различными таблетками, препаратами, надеясь улучшить её положение. У неё была тяжёлая форма депрессии, из которой она так и не смогла выбраться. Когда я спрашивал: «Мама, что у тебя болит?», она плача меня обнимала и отвечала: «Сыночек, мне очень плохо...» Только позже я понял, каким она была прекрасным человеком. Она меня любила, несмотря на то, что я наверно её не очень любил. У меня была злоба на мир. В те времена я смотрел на своих друзей-сверстников, на их жизнь, на то, как они счастливо живут, и не мог найти ответа на вопрос: «Почему же я не могу так жить? Почему я?» Уже в том юном возрасте я прекрасно понимал рамки неравности положения людей в этом мире, но ответа найти не мог. Я часто плакал и стал очень меланхоличным. Я чувствовал давление этого мира со всех сторон и, не зная, как со всем этим совладать, я просто плакал.
По маме у меня есть брат — Гена, на 15 лет старше меня. В данный момент он работает и проживает в Москве. Он фактически меня вырастил. Он вёл здоровый образ жизни, читал Библию и различную духовную литературу. Он жил тогда в нашем городе, но на отдельной квартире. Мне всегда очень хотелось быть похожим на него. Отрывая в стопках макулатуры его школьные тетради и дневники, я всегда восхищался его почерком. У него был ровный, каллиграфический почерк. Он часто занимался каллиграфией, писал перьями. И так как я обладал очень кривым, некрасивым почерком, я решил заняться этим делом вплотную. Вечерами я пытался копировать его почерк, переписывая куски абзацев из книг и журналов. И у меня получилось. Вместе с этим желанием и дисциплиной ко мне наверно и пришла некоторая ровность и покой. Думаю, это было заложено во мне и именно через этот вид деятельности та ровность и спокойствие и выразились.
В 15 лет было принято решение, что я пойду в техникум. Брат говорил, что сейчас компьютерные технологии прогрессируют и что, будучи, например, программистом можно хорошо заработать. Я доверял ему и, хотя понятия не имел про компьютеры, решил, что так и сделаю, и пошёл на подготовительные курсы на специальность программист.
Матери было крайне плохо. Гена буквально насильно её возил в больницы, а мама говорила, что там ей никак не помогут. Но брат это делал потому, что хотел искренне помочь ей. Он изредка приезжал, чтобы проведать нас. И вот в один обычный, ничем не отличающийся от остальных день моя мать покончила жизнь самоубийством... моя жизнь поломалась... Я очень туманно помню последующие полгода, мне было плохо... С тяжёлой смертью моей матери я почувствовал вкус жизни ещё больше.
Так как брат не мог приехать сюда, чтобы заботиться обо мне, и забрать меня туда тоже было ему не по силам, было принято решение, что пока что я поживу со своим отцом. С тех пор я стал много раздумывать на тему жизни и её смысла. И в этот переходной возраст я упал в глубокую депрессию. Лет в 17 я прошёл через наркотики. Были моменты, когда я был готов покончить с жизнью, меня ничто не держало. Было очень плохо. Но внутри была одна единственная капля чего-то, что не давало мне дойти до предела.
Я увлекался альтернативной музыкой. И в то время на меня очень сильно повлияла одна американская команда. Они играли христианский рэп-кор... Хоть их музыка и была тяжёлой, но в ней ясно чувствовался глубинный смысл. Я начал читать их тексты, уча английский язык, и через них начал понемногу знакомиться с Библейскими принципами. Во мне был очень сильный конфликт. Постепенно открывалась духовность и понимание, но положение и окружающее меня общество, не понимая меня, тянуло вниз.
