Сквозь занавеси просачивался первый свет утренней зари. У меня по-прежнему не было никаких мыслей, и я чувствовал, я точно знал, что существует нечто такое, что мне ещё надлежит познать, нечто бесконечно большее, чем мы себе представляем. Этим мягким свечением, струившимся сквозь занавеси, была сама любовь. На глаза навернулись слёзы. Я встал и походил по комнате. Я узнал её, однако теперь я понимал, что никогда прежде не видел эту комнату в истинном свете. Всё было свежим и нетронутым, будто только появилось на свет. Я брал в руки вещи, карандаш, пустую бутылку, удивляясь их красоте и наполненности жизнью.
В тот день я бродил по городу совершенно поражённый чудом земной жизни, будто я сам только что народился на свет».
Вот такой крайне тяжёлый случай рождения в Духе произошёл с человеком, долгие годы активно сопротивлявшимся эволюции. Думаю, подобные критические ситуации спонтанно возникали у многих людей и они, по неведению, в минуту слабости на пике предродового конфликта лишали себя жизни. А те, которые избежали трагического конца, всю свою жизнь помнили об этом состоянии и панически боялись его возврата, прибегая к разным способам бегства — к алкоголю, к лекарствам, к наркотикам, к постоянному выбросу себя вовне и т.п. Упущенная возможность духовного рождения обычно преследует человека всю оставшуюся жизнь.
Теперь очевидно, что доводить своё состояние до отчаянного (по неведению или из-за упрямства), когда малейший толчок может привести к трагедии, — глупо. На сегодня есть универсальный выход — незамедлительное следование по Пути Сознательной Эволюции.
Человек, который спонтанно попал в критическую ситуацию и сумел избежать духовного рождения, всю оставшуюся жизнь обречён тосковать об упущенной возможности. По сути, это предательство, самоубийство в Духе, обречение себя на пустую, лишённую глубинной радости жизнь. И как знать, сколько жизней понадобится этому человеку, чтобы вернуться к той точке, когда он вновь будет поставлен перед главным выбором, определяющим его истинное предназначение.
В этой связи хочу привести пример из жизни Льва Николаевича Толстого, который в определённый момент (тогда ему был 41 год — критический возраст!) был очень близок к духовному рождению, но по неведению, испугавшись, сумел ускользнуть от решения главного вопроса. Если бы он тогда родился в Духе, то мог бы стать истинно духовным учителем, а не поучающим атеистом, верующим в Бога на уровне интеллекта. Интеллектуальная вера в Бога — пустое занятие. Без стяжания Духа Святого вера мертва. Бог отнюдь не голый моралист, как это кажется интеллектуально верующим.
Предродовые муки этого «великого эгоиста» были действительно пугающими. О них он оставил дневниковую запись в августе 1869 года, сделанную им в городе Арзамасе, где он находился проездом в Пензенскую губернию по делам вновь приобретённых земель. Поехал он туда один, отрешившись от писательских и семейных забот. Была возможность побыть в одиночестве, помолчать, глядя на дорогу. Вот тебе и медитация! Энергетический потенциал над головой великого писателя был мощный, а потому нисходящий поток просто обязан был начать в сознании Льва Николаевича трансформирующую работу. А потому всё происходящее не выглядит случайным.
Вот фрагмент вышеупомянутой дневниковой записи.
«Я убегаю от чего-то страшного и не могу убежать... Я надоел себе, несносен, мучителен себе. Я хочу заснуть, забыться и не могу. Не могу уйти от себя... Я вышел в коридор, думая уйти от того, что мучило меня. Но оно вышло за мной и омрачило всё. Мне также, ещё больше страшно было. Я видел, чувствовал, что смерть наступает, и вместе с тем чувствовал, что её не должно быть. Всё существо моё чувствовало потребность, право на жизнь и вместе с тем совершающуюся смерть. И это внутреннее раздирание было ужасное. Я попытался стряхнуть этот ужас. Я лёг было, но только улёгся, вдруг вскочил от ужаса. И тоска, и тоска — такая же душевная тоска, которая бывает перед рвотой... Жутко страшно. Как-то жизнь и смерть сливались в одно».
Сам Толстой назвал это арзамасским ужасом, который потом вспоминал всю жизнь. Этот ужас настолько задел его сознание, что в течение какого-то времени он даже просил прятать от него верёвку и ружьё из-за страха убить себя, когда вдруг наступит такое же состояние. Так классик классически описал предродовые муки человека, обладающего мощнейшим «эго» и сильно развитым психическим существом.
Момент смерти «эго» и рождения психического существа — это когда жизнь и смерть сливаются в одно. Если ты не боишься умереть для «священного» прошлого и, полностью вверив себя Всевышнему, всем сердцем стремишься в Будущее, которое есть неизвестность, — происходит рождение в Духе. В противном случае — бегство — бегство в хорошо известное прошлое, где правит её величество Смерть.
Как близок был в тот момент Толстой к рождению в Духе, однако, он не мог допустить смерти «эго», не мог умереть для прошлого — это было выше его сил, а потому — бегство — бегство от страха, бегство от неизвестности. В последующие годы жизни, убеждая себя в уме, что он верит в Бога, Толстой так и не открыл Ему своего сердца, отчего безмерно страдал. Хорошо замаскированная гордыня не позволила ему стать великим духовным учителем, за которого он пытался выдавать себя два последних десятилетия. Все духовные проповеди Толстого были от ума, от интеллекта, но не от сердца, а потому не имели должной силы. Бог в уме — полное отсутствие Бога.
